Экономическая теория благосостояния дает возможность. Экономическая теория благосостояния. Список использованных источников
Попытка экономистов определить оптимум благосостояния без соизмерения индивидуальных полезностей имеет давнюю историю. За полвека до Парето Дж. С. Милль проводил различие между непреложными "законами производства" и гибкими "законами распределения" пытаясь убедить своих читателей, что вопрос о размере пирога может быть отделен от вопросов о его кусках. Вера в то, что "эффективность" и "справедливость" могут быть каким-то образом разделены, представляет собой одну из наиболее давних иллюзий экономической науки. Фактически каждый экономист до Парето анализировал ту или иную меру экономической политики так, как будто возможно вначале обсуждать ее воздействие на эффективность распределения при данном распределении дохода, а затем завершить анализ, оценивая соответствующие изменения в распределении дохода. Однако эти две стадии никогда отчетливо не разграничивались, так что часто было трудно увидеть, на каком этапе происходили межличностные сравнения полезности. Заслугой Парето явилось такое определение общественного благосостояния, при котором разграничение между эффективностью и справедливостью стало кристально ясным. Но Парето продолжал верить, что оценка экономической политики может быть дана на основе одних лишь соображений эффективности. Развитие "новой" экономической теории благосостояния, однако, заставило в этом усомниться.
Признав, что дискуссия зашла в тупик, Бергсон предложил оценивать изменения благосостояния посредством "функции общественного благосостояния", т.е. системы общественных кривых безразличия, ранжирующей различные комбинации индивидуальных полезностей в соответствии с системой ценностных суждений о распределении дохода. К сожалению, остается неясным, должны ли это быть суждения экономистов, законодательных органов, избирателей или какой-либо другой особой группы людей, а также то, каким образом мы должны учитывать какие-либо различия в таких суждениях. Ведь именно эти различия в ценностных суждениях разных людей и групп составляют главную трудность теории благосостояния. "Новая" теория благосостояния, восходящая к Парето, была попыткой выяснить, что можно сказать об общем благосостоянии, не прибегая к межличностным сравнениям. В результате новейших дискуссий было выяснено, что коль скоро налагается жесткое табу на межличностные сравнения, то остается очень немногое. Это не значит, конечно, что, пытаясь производить межличностные сравнения, мы получили бы впечатляющий рад значительных теорем, относящихся к экономической политике. Тем не менее, истинная теория благосостояния скорее должна вторгаться в предмет прикладной этики, чем избегать его. При любом общественном строе должен существовать определенный консенсус относительно целей общества. Экономическая политика, однако, почти всегда является средством для достижения целей, которые сами не до конца ясны; более того, некоторые из них могут противоречить друг другу. Экономическая теория благосостояния должна оказывать влияние на формирование общественного консенсуса, придавая ясность целям различных политических мер и демонстрируя соответствие или несоответствие целей политики ее средствам. Это не просто благое пожелание: работы таких экономистов, как Эрроу, Блэк, Дауне, Бьюкенен, Туллок и Ротенберг, об общественном выборе и "вычислении консенсуса" идут именно в этом направлении. Поэтому в ближайшем будущем возможно появление междисциплинарной науки на стыке политологии и экономической теории, которая избавит теорию благосостояния от ее недугов.
После всего сказанного нам следует предостеречь читателя относительно следующего. "Новая" теория благосостояния странным образом исходит из того, что суждения, касающиеся "эффективности", не являются ценностными, в то время как суждения, касающиеся "справедливости", обязательно содержат ценностный элемент. Межличностные сравнения полезности - это только один тип ценностных суждений и, наверное, не самый важный из тех ценностных суждений, которые неизбежно входят в теорию благосостояния. Таким образом, концепция оптимального по Парето распределения ресурсов базируется на трех предпосылках, которые бесспорно являются ценностными суждениями: (1) каждый человек лучше всех способен оценить свое собственное благосостояние; (2) общественное благосостояние определяется только в единицах благосостояния отдельных людей; и (3) благосостояние отдельных людей несопоставимо. Хотя с этими ценностными суждениями согласны очень многие (по крайней мере, среди экономистов), но даже всеобщее согласие с ценностными суждениями не делает их "объективными": они остаются ценностными суждениями. Короче, "свободной от ценностей теории благосостояния" не существует, и само это словосочетание содержит внутреннее противоречие. Повышение благосостояния означает нечто желаемое: говоря о нем, мы неизбежно допускаем ценностные суждения.
Показатель благосостояния
В хозяйственной практике валовой внутренний продукт (ВВП) прочно занял место если не единственного, то важнейшего измерителя общественного прогресса. В экономической науке, которая не признает абсолютных истин, этот показатель занимает более скромное место, поскольку здесь он оценивается в контексте истории экономических учений. Экономисты знают много примеров того, как с развитием производительных сил рождаются новые концепции, но одна из старых концепций на долгое время консервируется в бытовом сознании, хотя она уже не соответствует реалиям общественной жизни.
Идея использовать денежную единицу в качестве измерителя благосостояния возникла видимо одновременно с появлением денег, но как теоретическая концепция она впервые оформилась в рамках меркантилизма. Классики во главе с Адамом Смитом добавили к философии меркантилистов концепцию трудовой стоимости, которая рассматривает физический труд рабочего в качестве единственного источника богатства. Стоимостной подход к измерению богатства получил свое логическое завершение в работах английского экономиста Артура Пигу. Он определил экономическое благосостояние как часть общего благосостояния, которая может быть измерена посредством денег. При этом Пигу открыто признавал, что "экономическое благосостояние не служит барометром, или показателем, благосостояния в целом".1 Проблему количественной оценки общего благосостояния он вообще обошел, поскольку не относил ее к предмету экономической науки.
Стоимостная интерпретация благосостояния надолго заняла доминирующее положение в экономической науке, и многие исследователи даже стали отождествлять экономическое благосостояние с общим благосостоянием. Вместе с тем, по мере развития производительных сил совокупный объем физического труда неуклонно сокращается, а, значит, сужается объективная основа концепции трудовой стоимости и денежных измерителей богатства. Экономическое благосостояние теряет способность заменять в теории и на практике общее благосостояние, которое обхватывает такие общественно значимые блага как образование, здоровье, культура, семья, безопасность и др. Проблема измерения общего благосостояния оказалась сложной для экономистов, привыкших оперировать стоимостными величинами. Эту сложность они стремятся преодолеть путем абстрагирования от реальных проблем общественной жизни, конструированием гипотетических функций общественной полезности, применением сложных математических методов. Характерно, что одно из наиболее известных положений современной теории благосостояния носит название "теоремы о невозможности". В итоге образовался разрыв между формально-абстрактным содержанием господствующей концепции благосостояния и насущными задачами государства, которое нуждается в теоретически обоснованных и несложных методах измерения общественного прогресса.
Большинство современных экономистов скептически оценивает перспективу создания интегрального показателя общего благосостояния. Вместе с тем, одно направление исследований ведет, на наш взгляд, к решению этой проблемы. Мы имеем ввиду временную концепцию общего благосостояния, которая базируется на постулате об абсолютной ценности человеческой жизни. Из него следует, что благосостояние измеряется не деньгами, а естественными единицами жизни, т.е. единицами времени. Данный подход развивает методологический принцип классической школы, устанавливающий прямую связь между меновой стоимостью продукта и массой овеществленного в нем рабочего времени. Поскольку у классиков рабочее время преобразуется в экономическое благосостояние, логично предположить, что все время человеческой жизни преобразуется в общее благосостояние. Тогда общественное благосостояние равно совокупному времени человеческой жизни всех членов общества.
Сущность временной концепции благосостояния заключается в понятии "время человеческой жизни", которое означает суммарную продолжительность высшей, творческой, собственно человеческой, деятельности индивида. К ней не относится низшая деятельность: сон, физический труд, пустое времяпровождение и др. Время человеческой жизни выступает как креативное время, а благосостояние - как креативное благосостояние (от англ. creative - творческий, созидательный). Философской основой концепции креативного благосостояния служит теория творческой эволюции французского философа Анри Бергсона, который отождествлял человеческое время и высшую деятельность: "Время есть изобретение, или оно ничто".3 Ее экономической основой служит теория экономического развития Йозефа Шумпетера, который рассматривал творчество предпринимателя в качестве важнейшего источника общественного прогресса. 4. В силу сказанного, концепцию креативного благосостояния можно также называть концепцией Бергсона-Шумпетера.
Эффективная государственная политика должна учитывать относительную значимость факторов благосостояния. Несмотря на то, что индексы здоровья и образования представлены симметричным образом в формуле расчета общественного благосостояния, равные бюджетные расходы, направленные в данные отрасли, приведут к различным относительным изменениям соответствующих индексов. Приоритетное направление политики благосостояния связано с той отраслью, в которой рубль бюджетных расходов обеспечит наибольшее относительное увеличение факторного индекса.
Здоровье населения следует признать приоритетной целью российской экономической политики по двум причинам. Во-первых, средняя продолжительность жизни существенно зависит от уровня образования населения. Поэтому индекс здоровья зависит от индекса образования и в силу этого он может служить самостоятельным измерителем общественного благосостояния. Во-вторых, на практике социальные приоритеты обычно определяют на основе межстрановых сравнений статистических данных, характеризующих различные аспекты благосостояния. Россия лидирует среди шести Европейских стран по численности студентов третьей ступени образования, но значительно отстает по показателю ожидаемой продолжительности жизни. Непосредственной причиной негативной ситуации со здоровьем россиян является низкий уровень расходов на здравоохранение. Удельный вес расходов на здравоохранение в ВВП в развитых странах многократно выше, чем в России: в Великобритании - почти в 3 раза, в Германии - в 4 раза, и т.д. В то же время удельный вес расходов на образование не столь существенно превышает российский уровень. Как следовало ожидать, уровень финансирования фактора общественного благосостояния оказывает определяющее влияние на достигнутый уровень соответствующего целевого показателя социального развития. Необходимым условием повышения средней продолжительности жизни россиян является значительное увеличение удельного веса расходов на здравоохранение в ВВП, которое может быть достигнуто только путем резкого увеличения доли бюджетных расходов на здравоохранение. Таким образом, в сложившейся социально-экономической ситуации роль показателя ожидаемой продолжительности жизни в системе целей экономической политики сравнима с ролью показателя ВВП.
Преимущество показателя ожидаемой продолжительности жизни по сравнению с реальным ВВП заключается в том, что процедура его расчета прозрачна и не допускает произвольного толкования. Что касается процедуры расчета реального ВВП, то она неизвестна в деталях даже заинтересованным специалистам в этой области. Остановимся на этом вопросе подробнее. Как известно, реальный ВВП равен отношению номинального ВВП и дефлятора ВВП.7 Числитель данной дроби формируется в результате сбора данных о текущей хозяйственной деятельности, которые имеют высокую степень достоверности. Дефлятор ВВП является сложным теоретическим понятием, он отражает изменение цен всех продуктов и их удельные веса в текущем объеме ВВП. Строгое определение дефлятора не дает инструментального метода расчета его точного значения ввиду огромного разнообразия производимых продуктов, поэтому на практике используют приближенные методы. При этом открывается потенциальная возможность манипулирования значением реального ВВП. Если, например, при расчете дефлятора исключить из рассмотрения группу товаров, которые подорожали больше других, то дефлятор станет меньше своего точного теоретического значения, а реальный ВВП - больше. Достоверность значения дефлятора не вызовет сомнений только тогда, когда будет установлено незыблемое правило, определяющее какие товары и в каких объемах учитываются при его расчете, какие признаются малозначимыми и т.д. Нерешенность методологической проблемы расчета дефлятора сказывается на полноте и качестве официальной статистической информации. Так, в Российском статистическом ежегоднике реальный ВВП вовсе отсутствует среди основных социально-экономических показателей, а вместо дефлятора ВВП приведены отраслевые индексы цен производителей и индекс потребительских цен.
Показатель ожидаемой продолжительности жизни является актуальной, объективной и измеримой характеристикой общественного благосостояния, поэтому его целесообразно включить наравне с реальным ВВП в число важнейших целевых ориентиров государственной экономической политики.
Билет 26. Экономическая теория благосостояния: два подхода к понятию общественного благосостояния (Парето и Пигу)
Микроэкономическая теория благосостояния связана с изучением таких методов организации хозяйства, которые обеспечивают обществу максимизацию богатства или, как говорит современная наука, экономического благосостояния. Предмет этого раздела экономической науки можно определить и как сравнение альтернативных состояний экономики. Поскольку экономика благосостояния, по большей части, состоит из оценочных суждений, истинность которых нельзя проверить эмпирическими методами, как это делается в позитивных областях, ее принято относить к нормативной области экономической науки.
Основной проблемой в этой области является определение общественного благосостояния. По каким критериям можно судить о благосостоянии общества и кто должен принимать решения, влияющие на общественное благосостояние?
Наиболее известным является критерий И. Бентама , согласно которому благосостояние определяется счастьем наибольшего числа людей, т.е., суммируя удовлетворения членов общества и максимизируя эту сумму, мы получим наибольшее благосостояние. В связи с использованием этого критерия возникают проблемы как субъективного, так и объективного характера. К первой группе проблем относится то, что разные люди по-разному оценивают одни и те же явления жизни: что для одного хорошо, то для другого плохо. Объективной же проблемой является различие в положении разных членов общества при одних и тех же экономических условиях. Соответственно, всякое изменение по-разному воздействует на разных людей. В силу этих соображений ставится вопрос, кто должен решать вопросы, влияющие на благосостояние общества: диктатор, большинство членов общества или та его часть, интенсивность предпочтений которой является наибольшей? Ответы на эти вопросы требуют решения ключевой для данной области исследования проблемы, а именно, межличностного сравнения полезности и агрегирования индивидуальных предпочтений. Т.к. полезность – это субъективно переживаемое удовлетворение, постепенно экономисты признали, что вопрос о межличностном сравнении полезности является, по сути, неразрешимой проблемой. По той же причине становится невозможным и агрегирование индивидуальных предпочтений.
И.Бентам провозгласил в качестве единственной цели любого правительства “обеспечение наибольшего счастья наибольшему числу людей”. Но каким образом? Принципиально различный ответ на этот вопрос дают авторы двух наиболее известных теорий экономического благосостояния - итальянский экономист В.Парето и английский экономист А.Пигу.
Теория Парето
По своим экономическим взглядам Парето (1848-1923) можно отнести к представителям Лозаннской экономической школы. Как и Вальрас, Парето считал политическую экономию своеобразной механикой, раскрывающей процессы экономических взаимодействий на основе теории равновесия. По его мнению, данная наука должна исследовать механизм, устанавливающий равновесие между потребностями людей и ограниченными средствами их удовлетворения. Существенный вклад внес В.Парето в разработку теории потребительского поведения, введя вместо количественного понятия субъективной полезности - порядковые, что означало переход от кардиналисткой к ординалисткой версии теории предельной полезности. 2 Далее, вместо сопоставления порядковой полезности отдельных благ Парето предложил сопоставление их наборов, где равно предпочтительные наборы описывались кривыми безразличия. По мнению Парето, всегда существует такая комбинация ценностей, при которой потребителю безразлично, в какой пропорции он их получит, лишь бы сумма этих ценностей не подвергалась изменениям и приносила максимум удовлетворения. Эти положения В. Парето легли в основу современной теории потребительского поведения.
Но наиболее известен Парето своим принципом оптимальности, который получил название “оптимум по Парето”, который лег в основу так называемой новой экономики благосостояния. Оптимум по Парето гласит, что благосостояние общества достигает максимума, а распределение ресурсов становится оптимальным, если любое изменение этого распределения ухудшает благосостояние хотя бы одного субъекта экономической системы. В ситуации, оптимальной по Парето, нельзя улучшить положение любого участника экономического процесса, одновременно не снижая благосостояния как минимум одного из остальных. Такое состояние рынка называется Парето-оптимальным состоянием. Согласно критерию Парето (критерию роста общественного благосостояния), движение в сторону оптимума возможно лишь при таком распределении ресурсов, которое увеличивает благосостояние по крайней мере одного человека, ни нанося ущерба никому другому.
Исходной посылкой теоремы Парето стали взгляды Бентама и других ранних представителей утилитаризма из числа экономистов о том, что счастье (рассматриваемое как удовольствие или полезность) разных людей сравнимы и аддитивны, то есть могут суммироваться в некое общее счастье всех. И, по Парето, критерием оптимальности является не общая максимизация полезности, а ее максимизация для каждого отдельного индивида в пределах обладания определенным исходным запасом благ.
Исходя из посылки о рациональном поведении индивида, мы предполагаем, что фирма при производстве продукции использует такой набор производственных возможностей, который обеспечит ей максимальное расхождение между валовой выручкой и издержками. Потребитель, в свою очередь, приобретает такой набор товаров, который обеспечит ему максимизацию полезности. Равновесное состояние системы предполагает оптимизацию целевых функций (у потребителя - максимизация полезности, у предпринимателя - максимизация прибыли). Это и есть Парето-оптимальное состояние рынка. Оно означает, что, когда все участники рынка, стремясь каждый к своей выгоде, достигают взаимного равновесия интересов и выгод, суммарное удовлетворение (общая функция полезности) достигает своего максимума. И это почти то, о чем говорил А.Смит в своем знаменитом пассаже о “невидимой руке” (правда, не в терминах полезности, а в терминах богатства). Впоследствии действительно была доказана теорема о том, что общее рыночное равновесие и есть Парето-оптимальное состояние рынка.
Итак, суть взглядов Парето может быть сведена к двум утверждениям:
1) любое конкурентное равновесие является оптимальным (прямая теорема),
2) оптимум может быть достигнут конкурентным равновесием, что означает, что выбранный исходя из некоторых критериев оптимум наилучшим способом достигается через рыночный механизм (обратная теорема).
Другими словами, состояние оптимума целевых функций и обеспечивает сбалансированность на всех рынках. Оптимизация целевых функций, по Парето, означает выбор наилучшей альтернативы из всех возможных всеми участниками экономического процесса. Однако необходимо отметить, что выбор каждого индивида зависит от цен и начального объема благ, которым он располагает, и варьируя начальное распределение благ мы изменяем и равновесное распределение, и цены. 3 Отсюда следует, что рыночное равновесие - это наилучшее положение в рамках уже сформировавшейся системы распределения и модель Парето предполагает невосприимчивость общества к неравенству. Такой подход станет более понятен, если принять во внимание “закон Парето”, или закон распределения доходов. На основе изучения статистики ряда стран в различные исторические эпохи Парето установил, что распределение доходов выше определенной величины сохраняет значительную устойчивость, и это свидетельствует, по его мнению, о неравномерном распределении природных человеческих способностей, а не о несовершенстве социальных условий. Отсюда вытекало крайне скептическое отношение Парето к вопросам социального переустройства общества.
Однако трудно оспаривать положение, что оптимальное, по Парето, очень часто является социально неприемлемым 4 . Поэтому даже в русле неоклассического направления политической экономии формируются иные теории благосостояния.
Теория Пигу
Согласно взглядам Парето, совершенная конкуренция обеспечит максимизацию функции полезности в масштабах всего общества 5 . Однако в начале двадцатого века возникли определенные сомнения в истинности данного положения. В этой связи следует упомянуть о взглядах английского экономиста Г. Сиджвика (1838-1900), который впервые стал рассматривать такие понятия как богатство и благосостояние как с позиции общества, так и с позиции отдельного индивида, сделав акцент на том, что одни и те же понятия имеют разное значение в зависимости от того, глядим ли мы на них с общественной или индивидуальной точки зрения. Поэтому у Сиджвика накопленный запас материальных ресурсов (что являлось синонимом богатства у классиков) и богатство общество, его реальный доход представляют собой отнюдь не одну и ту же величину. Как известно, в рамках классической школы политической экономии аксиомой являлось положение А.Смита, что каждый человек, преследуя собственную выгоду, одновременно служит интересам общества (в этом суть принципа “невидимой руки” - прим. автора). Сиджвик же приводит простые, ставшие ныне хрестоматийными, примеры несовпадения частной и общественной выгоды 6 и делает вывод, что для эффективного решения многих типов производственных проблем требуется вмешательство государства в той или иной форме. По мнению Сиджвика, недостатки системы “естественной свободы” в еще более выпуклой форме проявляются в системе распределения, чрезмерном неравенстве доходов. Предвосхищая экономистов двадцатого века, он пишет, что более равномерное распределение созданного богатства повышает общий уровень благосостояния.
Проблемам исследования благосостояния была посвящена работа другого видного английского экономиста, представителя кембриджской школы А.Пигу (1877-1959), книга которого “Экономическая теория благосостояния” вышла в свет в 1924 г. Целью своего исследования Пигу поставил разработку практического инструментария для обеспечения благосостояния на основе посылок неоклассической теории: теории убывающей предельной полезности, субъективно-психологического подхода в оценке благ и принципа утилитаризма. Можно с полным правом сказать, что Пигу завершил создание неоклассической теории благосостояния.
В центре теории Пигу стоит понятие национального дивиденда, или национального дохода, рассматриваемого как чистый продукт общества, как множество материальных благ и услуг, покупаемых за деньги. И этот показатель Пигу считает не только мерой эффективности производства, но и мерой общественного благосостояния 7 . Как видим, подход Пигу к проблеме благосостояния предполагает взгляд с позиции всего общества, а не индивида. Но, что любопытно, этот подход применяется с использованием таких понятий, как индивидуальная функция удовлетворения, частная выгода от производства и т.д.
В рамках своей концепции Пигу обратил внимание на то, что понятие индивидуального благосостояния шире, чем чисто экономические его аспекты. Помимо максимума полезности от потребления, оно включает и такие составляющие, как характер работы, условия окружающей среды, взаимоотношения с другими людьми, положение в обществе, жилищные условия, общественный порядок и безопасность. В каждом из подобных аспектов человек может чувствовать себя удовлетворенным в большей или меньшей степени. На сегодняшний день эти характеристики объединены в такое понятие как “качество жизни”. Однако определение качества жизни сталкивается со значительными трудностями, связанные с невозможностью измерить полезности 8 . Пигу неоднократно подчеркивает, что размеры национального дивиденда не точно отражают уровень общего благосостояния, так как многие элементы качества жизни, не имеющие денежной оценки, тем не менее являются реальными факторами благосостояния. Поэтому возможны ситуации роста уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния 9 . Тем не менее в общем случае, заключает Пигу “...заключения качественного характера о влиянии экономических факторов на экономическое благосостояние справедливо также применительно к общему благосостоянию”.
Но у Пигу на общий уровень благосостояния оказывает влияние не только величина национального дивиденда, но и принципы его распределения. Основываясь на законе убывающей предельной полезности, он выдвигает тезис, что передача части дохода от богатых к бедным увеличивает сумму общего благосостояния. 10
На базе этих посылок Пигу разработал свою теорию налогообложения и дотаций, где основным принципом налогообложения является принцип наименьшей совокупной жертвы, то есть равенство предельных жертв для всех членов общества, что соответствует системе прогрессивного налогообложения. Следует отметить, что обосновывая прогрессивное налогообложение, то есть выступая за выравнивание посредством налогов размеров располагаемого дохода, Пигу сознательно или бессознательно исходил из гипотезы об одинаковости индивидуальных функций полезности от дохода. 11 Из этой гипотезы следует, что большая налоговая ставка на высокие доходы означает примерно ту же потерю полезности для высокодоходных групп населения, что и меньшая налоговая ставка для низкодоходных групп. Рассуждения Пигу основываются на втором законе Госсена, согласно которому максимум полезности достигается при условии равенства предельных полезностей в расчете на последнюю израсходованную денежную единицу, в рассматриваемом случае - на единицу располагаемого дохода.
В аспекте проблем распределения рассматривает Пигу и вопрос о соотношении экономических интересов общества и индивида. На определенную конфликтность частных и общественных интересов обратил внимание еще Г.Сиджвик. Развивая его взгляды, Пигу поставил задачу найти теоретические основы для разрешения подобных конфликтов. Как уже отмечалось, у Пигу размеры валового национального продукта не точно отражает уровень общего благосостояния, поскольку и состояние окружающей среды, и характер работы, и формы досуга и др. являются реальными факторами благосостояния и возможно поэтому изменение уровня общего благосостояния при неизменном уровне экономического благосостояния. Особенно подробно в связи с этим Пигу анализирует ситуации, когда деятельность предприятия и потребителя имеет так называемые “внешние эффекты”, которые денежной меры не имеют, но на благосостояние, тем не менее, реально влияют. Как хрестоматийный пример отрицательных “внешних эффектов” можно привести загрязнение окружающей среды в результате промышленной деятельности предприятий. Пигу отмечает, что в зависимости от знака внешних эффектов общественные затраты и результаты могут быть либо больше, либо меньше частных 12 . Ключевым понятием концепции Пигу как раз и является дивиргенция (разрыв) между частными выгодами и издержками, выступающими как результат экономических решений отдельных лиц, с одной стороны, и общественной выгодой и затратами, выпадающими на долю каждого, - с другой. Объектом самого пристального внимания Пигу явились ситуации, когда общественные издержки производства товара были больше частных издержек его производителя. В результате чего частное предложение, подверженное прибыльным мотивам, оказывалось неадекватным оптимальному с точки зрения всего общества, распределению ресурсов по различным отраслям производства 13 . По мнению Пигу, для каждого произведенного товара необходимо соблюдать условие, чтобы предельная общественная выгода, отражающая сумму, которую все люди желали бы заплатить за все выгоды от использования дополнительной единицы товара была равна предельным общественным издержкам, то есть сумме, которую люди согласились бы платить за альтернативное использование ресурсов. В случаях, когда предельная общественная выгода превышает предельную частную выгоду, правительство должно субсидировать производство данного товара. Когда же предельные общественные издержки превышают предельные частные издержки, правительство должно обложить налогом экономическую деятельность, связанную с дополнительными общественными издержками (например, выброс дыма в результате промышленной деятельности), чтобы частные издержки и цена товара отражали бы потом эти издержки. Как видим, максимизация общественного благосостояния, по Пигу, предполагает не только систему прогрессивного налогообложения доходов, но и измерение так называемых “внешних эффектов” и организацию перераспределения денежных средств через механизм государственного бюджета. Другими словами, в модели Пигу при расчете благосостояния, среди прочего, должны учитываться расхождения между предельным частным продуктом и предельным общественным продуктом и побочные отрицательные последствия экономической деятельности должны облагаться налогом, которое в дальнейшем получило название “налогообложение в духе Пигу”.
Интересен в теории благосостояния Пигу и вывод, который он делает из признания теории процента, разработанной представителем австрийской школы Бем-Баверком. Как вы помните, в данной теории процент рассматривается как вознаграждение за ожидание в условиях предпочтительности текущих благ будущим. Признавая, что наш дар предвидения несовершенен и мы будущие блага оцениваем по убывающей шкале (за исключением периодов революционного энтузиазма) Пигу делает вывод о трудностях осуществления крупномасштабных инвестиционных проектов с длительным сроком окупаемости (в том числе инвестиций в образование) и расточительности в использовании природных ресурсов. Это доказывает, что система “свободного рынка” порождает конфликты не только между частными и общественными интересами, но также и конфликты внутри общественного интереса: между выгодой текущего момента и интересами будущих поколений. Отсюда вытекает вполне логичный вывод, что государство должно не только обеспечивать максимизацию общественного благосостояния через механизм перераспределения доходов и учета “внешних эффектов”, но и обеспечивать развитие фундаментальной науки, образования, осуществлять природоохранные проекты, защищая “интересы будущего”.
| " |
14 .Экономическая теория благосостояния
Понятие общественного оптимума
Экономические условия достижения оптимума
Критерии сравнения различных оптимальных состояний
Институциональные условия достижения оптимума (рынок или государство)
Рассмотрение экономики в целом
Нормативный метод («нормативная часть экономической теории»)
Теория общественного благосостояния: 1.Формирует понятие общественного блага. 2.Решает задачу сравнения различных состояний экономики. 3.Анализирует механизмы достижения оптимальных состояний.
Две традиции
Компенсационный критерий Калдора–Хикса: переход от одного состояния к другому, при котором кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает, можно считать улучшением, если выигравшие способны (но не обязательно это делают) компенсировать проигравшим их потери и при этом они останутся в выигрыше.
Однако существует проблема обратимости («парадокс Сцитовски»): можно указать такую пару различных экономических состояний, из которых первое является парето-улучшением по сравнению со вторым, а второе представляет собой парето-улучшение по сравнению с первым. Сцитовски предложил двойной компенсационный критерий: улучшение произойдет в случае, если перемещение из исходного положения в конечное удовлетворяет критерию Калдора-Хикса, а перемещение в обратном направлении – нет.
Теория общественного благосостояния А. Пигу
Максимум общественного благосостояния – равенство предельных продуктов, получаемых при различном использовании ресурсов.
«Золотое правило максимизации благосостояния»равенство предельных общественных и предельных частных издержек.
Пигу выдвигает тезис о существовании общественных выгод и издержек производства любого блага, которые не учитываются самим производителем, но которые оказывают влияние на благосостояние других участников рынка. Существование внешних эффектов приводит к тому, что объем выпуска товаров, обладающих отрицательным внешним эффектом, оказывается выше общественно необходимого, а объем выпуска товаров, имеющих положительный внешний эффект, оказывается ниже общественно необходимого.
В случае положительных экстерналий несоответствие предложения спросу возникает в связи с тем, что частный производитель ориентируется на рыночную цену, которая определяется полезностью произведенного им товара для тех участников рынка, которые платят за этот товар. Рынок не отражает полезность данного производства для тех, кто получает выгоду бесплатно. Цена устанавливается на более низком уровне.
Производитель товаров, имеющих отрицательный внешний эффект, ориентируется на рыночный механизм, который соотносит частную полезность товара с частными издержками, в данном случае издержками производителя. Следовательно, не учитываются те издержки, которые несут некоторые участники рынка в связи с существующим отрицательным внешним эффектом. В результате равновесие между спросом и предложением устанавливается на уровне, соответствующем более высокому объему производства, чем реальная потребность общества в данном товаре.
Так образуется разрыв между частными и общественными выгодами и частными и общественными издержками. А. Пигу назвал эти явления нерыночными зависимостями, которые мешают рынку установить оптимальные размеры производства.
На основе своей теории внешних эффектов А. Пигу сделал ряд макроэкономических выводов. Во-первых, он предложил свой критерий оценки оптимального распределения ресурсов. Согласно его теории, социальный оптимум для каждого товара устанавливается тогда, когда предельные общественные выгоды от производства данного товара оказываются равными предельным общественным издержкам. Во-вторых, поскольку рынок не способен обеспечить такое соотношение, то необходимо внешнее вмешательство. Если общественные выгоды некоего товара превышают частные выгоды, то государство должно предоставлять субсидии производителю, чтобы тот увеличивал предложение этого товара, а также предоставлять субсидии потребителю на покупку этого товара. В случае существования отрицательных внешних эффектов необходимо установление налогов либо на сам товар, либо на экономическую деятельность по производству данного товара.
Благодаря Пигу среди экономистов прочно утвердилось мнение, что наличие внешних эффектов делает легитимным вмешательство государства. Однако Коуз показал, что существование внешних эффектов связано с институциональными особенностями, а именно с системой прав собственности, изменение которой в направлении их более четкой спецификации позволяет интернализировать внешние эффекты и сделать излишним вмешательство государства.
Либеральное решение проблемы внешних эффектов Коуза
Внешние эффекты – это не «провалы рынка», а «провалы» системы прав собственности.
Спецификация прав собственности снимает проблему «внешних эффектов».
Теорема Коуза: если 1)права собственности четко определены и 2)трансакционные издержки равны нулю, то аллокация ресурсов будет оставаться неизменной и эффективной 3)независимо от изменений в распределении прав собственности .
В экономике достаточно часто стоит вопрос об определении эффективности государственной политики в отношении граждан, жителей данного государства. По сути, речь идет о сопоставлении частных преимуществ индивида при проведении государственного проекта с общественной выгодой данного общества.
При этом у каждого домохозяйства есть четко выверенная иерархия своих предпочтений относительно социальных решений, что подразумевает выполнимость основных аксиом потребительского выбора упорядоченности, транзитивности и рефлексивности. Центральным вопросом теории экономического благосостояния становится вопрос о существовании такого правила агрегирования предпочтений индивидов, которое удовлетворяло бы всех членов общества. Подобного рода вопрос предполагает создание специфических «разумных» правил агрегирования, которые бы позволили связать общественные и индивидуальные предпочтения.
Один из механизмов формирования функции общественного благосостояния – голосование.
Представим себе, что в обществе имеются три группы депутатов, которые должны принять решение в отношении трех законопроектов. Предпочтения каждой группы депутатов представлены в табл. 1.
| Группа депутатов | Законопроект | ||
| А | В | С | |
Например, для первой группы депутатов наиболее предпочитаемым законопроектом будет А, для второй – В, для третьей – С. На втором месте депутаты первой группы ставят законопроект В, депутаты второй группы – законопроект С, и депутаты третьей группы – законопроект А. И наконец, наименее предпочтительным для первой группы будет законопроект С, для второй группы – законопроект А, для третьей группы – законопроект В.
Предположим, для выявления исхода голосования используется принцип простого большинства голосов. Тогда при голосовании между законопроектами А и В две группы депутатов (первая и третья) проголосуют «за», вторая группа депутатов проголосует «против». При одинаковом числе депутатов в каждой группе законопроект А будет принят большинством голосов. Точно также большинством голосов будет принят законопроект В при выборе между В и С. Так как законопроект А предпочитается большинством голосов законопроекту В, а законопроект В предпочитается большинством голосов законопроекту С, логично было бы ожидать, что законопроект А предпочитается законопроекту С. Однако, как мы видим из таблицы предпочтений, при голосовании между законопроектами А и С большинство голосов (группы вторая и третья) будет отдано за С. Таким образом, механизм голосования по принципу большинства голосов выявляет серьезный недостаток – невозможность последовательного принятия решений, или парадокс голосования, известный как парадокс Кондорсе.
Конечно, принцип принятия решений большинством голосов не обязательно приводит к парадоксу голосования. При других видах предпочтений общества принцип большинства голосов сопровождается последовательностью общественного выбора. Однако этим не исчерпываются все проблемы принятия решений в обществе.
Пусть предпочтения в обществе демонстрируют последовательность, так что парадокса голосования не возникает. Каждая группа депутатов голосует за законопроект, который отражает ее предпочтения или оказывается наиболее близким к ее предпочтениям и соответственно голосует против того законопроекта, который находится дальше всего от ее спектра предпочтений. Другими словами, каждая группа депутатов характеризуется одновершинными предпочтениями, которые в целом дают транзитивность предпочтениям общества.
В данном случае общественные решения, принятые большинством голосов, будут отражать предпочтения «среднего избирателя», расположенные в середине возможной шкалы общественных предпочтений. Позиция среднего избирателя всегда будет предпочтительнее любой крайней точки зрения, поскольку за эту позицию будет отдано большинство голосов. Пусть, например, три группы депутатов рассматривают объемы расходов на национальную оборону. И пусть их предпочтения распределяются таким образом (табл. 2):
Таблица 2
Объемы расходов в 100 и 35 млрд. руб. не будут приняты, поскольку за них проголосуют только депутаты соответствующих групп: против объема расходов в 100 млрд. руб. проголосуют депутаты второй и третьей группы; против объема расходов в 35 млрд. руб. проголосуют депутаты первой и второй группы. Объем расходов в 60 млрд. руб. (некая промежуточная величина) будет принят большинством голосов либо второй и первой группами (если первая группа расценит 60 млрд. руб. на оборону лучше, чем «ничего» в виде 35 млрд. руб., предлагаемых третьей группой), либо второй и третьей группами (если третья группа расценит 60 млрд. руб. лучше, чем слишком большая сумма в 100 млрд. руб., предлагаемая первой группой).
Следовательно, последовательность общественного выбора при механизме голосования по принципу большинства голосов будет наблюдаться тем в большей степени, чем в большей степени каждый голосующий рассматривает «второе наилучшее решение» в качестве исхода, близкого к предпочитаемому им самим результату. Данное утверждение носит название теорема Блэка, которая гласит: «Если число голосующих нечетно и все они обладают однопиковыми предпочтениями, то процедура голосования большинством обеспечивает полное и транзитивное упорядочение». Если же голосующие действуют по правилу «все или ничего», велика вероятность непоследовательности общественного выбора и парадокса голосования; нахождение позиции среднего избирателя в данном случае означает бессмысленную трату времени.
Еще один метод решения вопросов – это создание коалиционных групп, так как меньшинство может защитить свои права путем созданий коалиций либо со многими такими же малочисленными партиями, какой является сама, либо путем присоединения к одной большой партии, которой все же не хватает голосов для принятия нужного ей решения. У партий в коалиции могут совпадать взгляды хотя бы по некоторым позициям, в остальных же случаях они делают взаимные уступки в соответствии со своими приоритетами. Последние выборы в Эстонии и в Германии доказали это, поскольку выиграли партии, которые создали коалиции c малочисленными и несущими узкие и специфические идеи (в данном случае это были «зеленые»), близкие, однако, особенно в совокупности c крупными пакетами программ, большей части общества. Кроме того, особенно значимые законы парламентарии по регламенту должны принимать квалифицированным большинством (2/3 голосов), что позволяет учитывать мнение не только той партии, которая обладает простым большинством.
Процесс диктата можно объяснить на примере образования коалиций. Пусть у I лица выбор падает на А, у II – на В, у III – на С. Если голосование производилось бы по принципу простого большинства, то избиратели II и III не смогли бы выбрать А, I и III не смогли бы выбрать В, а I и II – C.
Таблица 3
В табл. 3 выражена идея о том, что сконцентрированные интересы и предпочтения оказывают более сильное влияние, чем размытые и менее концентрированные. Но поскольку в большинстве случаев существует большая дисперсия (разброс) интересов и предпочтений избирателей, то на практике широкое применение находит метод образования коалиции и обмена голосов (logrolling).
Таблица 4
Эффективность лоббизма определяется тем, что сплоченная группа, действующая активно и целенаправленно, может добиваться принятия решений, выгодных для меньшинства, если большинство разобщено и индивидуальная предельная выгода каждого члена большинства в отдельности меньше индивидуальных предельных затрат, связанных с ее получением. Для усиления эффективности лоббизма могут применяться такие методы, как рассмотренный выше договор о взаимной поддержке, а также прямая торговля голосами (купля-продажа необходимого числа голосов, требуемого для принятия решения, выгодного группе интересов).
Последний метод, который можно предложить, носит название ранжирование альтернатив, или голосование де Борда . Пусть каждый избиратель припишет число 1 наихудшей альтернативе, 2 – следующей (менее худшей), 3 – следующей и т.д. Пусть #(Θ) – общее число баллов, приписанное состоянию Θ, тогда можно отметить, что состояние Θ выше Θ΄ тогда и только тогда, когда #(Θ) > #(Θ΄). Очевидно, что использование #(Θ) дает полное транзитивное упорядочивание, которое напрямую зависит от системы баллов, приписываемых голосам. Например, если вместо системы баллов использовать систему , то может возникнуть другое социальное упорядочивание. При этом отбрасывая некоторые из худших альтернатив при доступности «наилучших состояний», они перестают быть «наилучшими» и изменяют систему не только ранжирования, но и показывают взаимозависимость всех альтернатив.
Для примера приведем выбор Международным олимпийским комитетом места проведения игр в 2000 г. В каждом столбце табл. 5 показан раунд голосования с исключением наихудшего выбора после каждого раунда.
Таблица 5
Очевидно, что преимущество Сиднея над Пекином определяется тем, присутствует ли в ранжировании Манчестер, что еще раз подчеркивает нарушение независимости альтернатив.
Приведенные системы голосования показывают, что в каждом из вариантов голосования существует невозможность создания единой функции благосостояния, удовлетворяющей всех членов общества. Для определения функции как таковой необходимо, чтобы она как минимум обладала следующими возможностями, о которых написал Эрроу.
1. Универсальность.
Критерий общественных предпочтений должен определяться логически для всех возможных индивидуальных предпочтений.
Данное условие утверждает, что функция общественного благосостояния может порождать упорядоченные общественные предпочтения независимо от того, какими оказываются индивидуальные отношения предпочтения. По сути речь идет о том, что механизм общественного выбора не должен зависеть от индивидуума. Таким образом, если учитывать это условие, а также требование транзитивности, механизм голосования по принципу большинства прекращает свое действие.
2. Единогласие по Парето.
Критерий единогласия по Парето означает следующее – в мире двух состояний Ϛ и Ϛ¹, из которых каждый индивид предпочитает Ϛ, будет приниматься именно это решение уже и с позиции общества в целом.
3. Независимость от посторонних альтернатив.
Если индивиды принимают данное ранжирование предпочтений двух товаров, то появление третьего товара не изменяет данного ранжирования, точно также себя ведет и общество в целом.
4. Отсутствие диктатуры.
Не существует индивида, голос в процессе принятия общественных решений является решающим. Таким образом, исключается лишь наиболее экстремальная и абсолютная форма диктатуры. При этом допускается существование так называемого квазидиктатора, который добивается своего по всем социальным альтернативам, кроме одной пары предпочтений.
Исходя из данных аксиом, вытекает знаменитая теорема о невозможности Эрроу, которая гласит о том, что построение по данным аксиомам единой функции общественного благосостояния не представляется возможным, только если данное общество не состоит из одного индивида, или не является диктатурой.
При этом сама теорема Эрроу не утверждает, что функции общественного благосостояния не существует – не существует именно функции, которая подчинялась бы всем аксиомам. Утверждается лишь то, что невозможно создать единое правило для нахождения «общественной воли», то есть тяжело создать механизм, одновременно удовлетворяющий правилам честного ранжирования, простоте и зависимости от индивидуальных предпочтений.
Строгое доказательство теоремы было предоставлено в работе Геанокоплоса в 1996 г.
1 этап доказательства. Предположим, что существует некое социальное состояние с. Предположим, что в предпочтениях индивида это состояние занимает последнее место. Тогда согласно аксиоме о единогласии по Парето это состояние должно быть последним и в общественных предпочтениях.
2 этап доказательства. Представим, что социальное состояние χ перемещается на первое место для 1 индивида, причем положение остальных социальных состояний остается неизменным. Предположим теперь, что индивид 2 приходит к такому же выводу в отношении социального состояния χ в силу каких-то собственных ощущений. Можно повторить такое рассуждение для каждого последующего потребителя, и, если принять во внимание возможность индивидуальных предпочтений влиять на общественные, в конце концов социальное состояние χ окажется на вершине общественных предпочтений. При этом индивид, который является первым в списке изменивших общественное предпочтение, оказывается основным игроком в этом процессе голосования.
Предпринималось много попыток ослабить требования Эрроу к функции общественного благосостояния. Одним из таких приемов является создание этической концепции благосостояния, предложенной Роулзом в 1971 г. Роулз вводит дополнительные этические соображения о функции общественного благосостояния.
1. Анонимность. Пусть ú – N вектор полезностей и пусть û – другой вектор, полученный из ú путем перестановки некоторых элементов. Тогда W(ú)= W(û).
Речь идет о том, что необходимо ранжировать социальные состояния не на основе индивидуальных предпочтений, а в зависимости от их уровня благосостояния.
2. Равенство по Хаммонду. Пусть ú и û – два различных N-мерных вектора полезностей. Предположим, что úк = ûк для всех к , кроме i и j . Если ûi > úi >új >ûi, то W(ú) >W(û). Оно отражает тот факт, что общество предпочитает снижение дисперсии полезностей различных индивидов.
3. Сепарабельность . Данное условие предполагает независимость предельной нормы замещения между двумя индивидами от благосостояния остальных граждан.
В этической системе, предложенной Роулзом, за основу принятия решений берется благосостояние наибеднейшего гражданина. В ней автор отказывается от основных условий Эрроу, оставляя лишь необходимость следовать принципу Парето. В результате чего появляется максиминная функция благосостояния, схожая с комплементарной функцией в теории потребления: W=min{û;ú}.
Рис. 1
Вторая функция, названная в честь философа Ницше, является максимаксной функцией W=max{û;ú}. Согласно данной функции благосостояния общественный выбор определяется в первую очередь благосостоянием самого богатого индивида. Однако данная функция не отвечает критериям этического порядка Хаммонда, а именно выбор, оптимизирующий данную функцию, всегда исключает одного потребителя из рассмотрения и тем самым заведомо делает диктатором одного потребителя. График ее представлен на рис. 2.
Рис. 2
Третьей функцией, которая может быть использована в качестве функции, описывающей общественное благосостояние, является утилитаристская функция. Эта функция удовлетворяет условию равенства по Парето и условию анонимности (рис. 3).
Рис. 3
Обобщая вышеназванные функции, можно сказать, что функция общественного благосостояния должна принадлежать к семейству функций с постоянной эластичностью замещения (CES-функций):
где , а – постоянная и одинаковая для всех индивидуумов эластичность замещения между двумя любыми индивидами.
Это очень гибкая функция общественного благосостояния. Различные значения ρ задают различную степень «кривизны» общественных кривых безразличия и таким образом учитывают степень, в которой в распределении доходов ценится равенство. Действительно, утилитаристскую функцию, которая подразумевает полное безразличие общества к вопросам распределения доходов, можно рассматривать как предельный случай при ρ → 1 (σ → ∞ ). При ρ → – ∞ (σ →0 ) стремится к роулсианскому виду, где имеет место абсолютный сдвиг общества в сторону равенства. Возможные варианты изображены на графиках (рис. 4):
Рис. 4
Функцию общественного благосостояния можно рассматривать также и в макроэкономическом аспекте, для этого необходимо посмотреть, как изменяется уровень благосостояния при небольших изменениях в распределении. Допустим, нам задана утилитаристская функция, и потребление каждого блага каждым домохозяйством изменяется на величину . Отсюда
.
Предположим, что государство может выбрать распределение при общем ограничении
.
Для любой пары товаров, потребляемой любыми двумя домохозяйствами, получим и в дополнение к нему получаем (при условии, что все издержки на производство товаров идентичны).
Если при данной функции общественного благосостояния каждое домохозяйство максимизирует свою полезность при бюджетном ограничении , то можно подставив функцию спроса в функцию полезности получить неявную функцию полезности каждого домохозяйства, уже зависящую от уровня цен в экономике: , что, в свою очередь, дает возможность представить функцию общественного благосостояния как зависимость от цен и доходов населения:
Вспомним, что в точке потребительского выбора на свободном рынке мы имеем , где величина – предельная полезность денежного дохода для домохозяйства h , равная . Таким образом, для случая рыночной экономики условие общественного оптимума можно переписать так: для любой пары названных домохозяйств. По сути мы наблюдаем эффект роста общественного благосостояния от передачи одного доллара в точке оптимума (обозначим его буквой М). Отсюда напрямую вытекает, что если имеется какое-то изменение в экономике, влияющее на индивидуальные доходы (например, изменение количества природных ресурсов или технологии), то изменение общественного благосостояния имеет вид:
где правая часть отражает изменение национального дохода.
Рассмотрим изменение в ценах р
при неизменных доходах . Дифференцируя функцию общественного благосостояния, получим, что воздействие на общественное благосостояние равно: 
. Но поскольку предполагается, что каждое домохозяйство максимизирует полезность, то согласно тождеству Роя – – получим следующее равенство:
= ,
что можно охарактеризовать как стоимость агрегированных расходов. В то же время агрегированные расходы в макроэкономической интерпретации представляют собой показатель национального дохода. Таким образом, в микроэкономике возникает глубоко макроэкономический вопрос распределения данного национального дохода.
При этом необходимо создать критерий распределения, который бы позволил, не нарушив критерий эффективности по Парето, оптимально распределить имеющиеся ресурсы в условиях неравномерных индивидуальных функций полезности. Один из возможных методов – это аккумулировать все желаемые результаты с позиции основного принципа эффективности, который для общества часто носит название «равенство» или «справедливости».
Само по себе понятие справедливости уже несет в себе проблемный характер, так как связано скорее не с экономической сферой, а с понятиями, далекими от экономики, а именно моралью и нравственностью.
Однако для того, чтобы не участвовать в разборке нравственных категорий, необходимо попытаться ввести в эту глубоко нравственную тему некую экономическую интерпретацию: путь распределения будет тогда справедливым, если в обществе никто не желает иметь чей-нибудь потребительский набор вместо своего, то есть в обществе отсутствует понятие зависти. Такое распределение будет не только справедливым, но и эффективным по Парето.
В этом случае распределение может осуществляться по принципу равенства полезностей двух и более полезностей, или иначе говоря, точка оптимума будет располагаться на серединном луче в плоскости двух полезностей (рис. 5):
Рис. 5
Еще одна концепция справедливого распределения изложена в работах Харшаньи и Роулза. А именно под справедливым распределением и Харшаньи и Роулз принимают положение о том, что справедливым критерием общественного благосостояния должен быть такой, который выбрал бы рациональный человек, если бы судил по справедливости. Чтобы обеспечить «справедливость» его решения, они вводят понятие исходного состояния (скрытого, по выражению Роулза, «покровом неведения»), в котором индивид обдумывает свой выбор, не зная о том, какие роль и место в обществе будут отведены ему на самом деле. Таким образом, оба эти автора предполагают, что этот выбор делается в условиях неопределенности относительно того, кем человек в итоге станет в обществе, создаваемом по его видению. Однако взгляды Харшаньи и Роулза на правило, которое определяет выбор индивида в «исходном состоянии», различаются.
Харшаньи предполагает, что каждый рациональный индивид действует в условиях неопределенности согласно функции фон Неймана–Моргенштерна. Тогда предпочтения можно представить как функцию неопределенности, считая, что в качестве полезностей выбора находятся социальные функции предпочтений. Затем согласно принципу недостаточного обоснования он предполагает, что рациональный индивид в исходном состоянии оценивает возможность оказаться на месте любого члена общества как равновероятную (т.е. если в обществе N членов, то вероятность составляет 1/N ), что позволяет выписать функцию полезности следующим образом:
.
При общественном выборе между состояниями х и у должно предпочитаться то из них, которое имеет более высокую ожидаемую полезность, т.е.: > , что соответствует утилитаристскому критерию.
Роулз отвергает утилитаристское правило Харшаньи по нескольким причинам. В частности, он отрицает назначение каких бы то ни было вероятностей одинаковых или нет, потому что один индивид окажется на чужом месте, поскольку в исходном для этого нет эмпирических оснований. Таким образом, Роулз отвергает саму идею выбора на основе ожидаемой полезности. Вместо этого он рассматривает проблему выбора в исходном состоянии как проблему выбора при полном неведении. Предполагая, что люди не склонны к риску, он доказывает, что при полном неведении рациональный индивид будет ранжировать социальные состояния, основываясь на том, как бы он их оценил с позиции самого бедного члена общества. Тем самым состояние х предпочитается у , если:
min{u 1(x )…..;un (x )}> min{u 1(y )…..;un (y )},
т.е. в соответствии с критерием максимина.
При этом Эрроу показал, что оба эти критерия являются абсолютно совместимыми. Для доказательства этого факта он берет произвольную функцию полезности на социальных состояниях в условиях определенности ui(x)
. Эти же самые предпочтения можно представить и с помощью положительного монотонного преобразования , где α
>0. Теперь предположим, что функция vi(x)
– функция полезности фон Неймана–Морген-
штерна на неопределенных исходах. Легко убедиться, что степень несклонности к риску, демонстрируемая vi(x),
возрастает по параметру α.
Предположим, как это делает Харшаньи, что: 1) вероятность оказаться в положении любого индивида одинакова; 2) социальные состояния ранжируются каждым индивидом в соответствии с его ожидаемой полезностью; 3) функция общественного благосостояния имеет вид:
W= 
или при монотонном преобразовании имеет вид
При это выражение полностью соответствует условию Харшаньи.
Скитовски Т. Суверенитет и рациональность потребителя. В кн.: Вехи экономической мысли. СПб. Т. 1. С. 370.
Алле М. Поведение рационального человека в условиях риска: критика постулатов американской школы// THESIS. 1994 – №5. С. 227.
Беккер Г. Экономический анализ и человеческое поведение // THESIS. Зима. 1993. Т. 1. Вып. 1. 1993, с. 26.
Скитовки Т. Суверенитет и рациональность потребителя. В кн.: Вехи экономической мысли. СПб. Т. 1. С. 372.
Там же. С. 374.
Теория потребительского поведения и спроса (Серия «Вехи экономической мысли». Вып. 1). Под ред. В.М. Гальперина. – СПб.: Экономическая школа, 1993. С. 333.
Гальперин В.М., Игнатьев С.М., Моргунов В.И. Микроэкономика. Т. 1. СПб.: Экономическая школа, 1996. С. 160–161.
В СССР сходный подход к анализу и прогнозированию потребительского спроса разрабатывала в Новосибирске группа под руководством К.К. Вальтуха.
Теория потребительского поведения и спроса (Серия «Вехи экономической мысли». Вып. 1). Под ред. В.М. Гальперина. СПб.: Экономическая школа, 1993. С. 333–326.
K. Lancaster. A new approach to consumer theory// Journ. Polit. Econ. 1966. Vol. 74, #2.
K. Lancaster. Consumer demand: A new approach. New York. 1991.
Там же. С. 327.
Теория потребительского поведения и спроса (Серия «Вехи экономической мысли». Вып. 1). Под ред. В.М. Гальперина. СПб.: Экономическая школа, 1993. С. 328.
Ланкастер К. Математическая экономика М.: Изд-во «Советское радио». С. 126.
Ланкастер К. Математическая экономика / Пер. с англ. под ред. Д.Б. Юдина. М.: Советское радио, 1972. С. 126.
Ланкастер К. Математическая экономика Пер. с англ. под ред. Д.Б. Юдина. М.: Советское радио, 1972. с. 129.
Там же С. 130.
Фридман А.А. Лекции по курсу микроэкономического уровня продвинутого уровня. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2008. С. 154.
Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. М.: «Экономикус», 2008. С. 57.
Чеканский А.Н., Фролова Н.Л. Микроэкономика. Промежуточный уровень. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 548–549.
Чеканский А.Н., Фролова Н.Л. Микроэкономика. Промежуточный уровень. М.: ИНФРА-М, 2005. С. 556.
Френсиса Исидора Эджуорта (1845–1926) принято считать экономистом для экономистов. Он автор многочисленных технических эссе по широкому кругу экономических проблем: начиная с вопросов ценообразования в условиях монополии, заканчивая чистой теорией международной торговли. Его наиболее масштабное сочинение «Математическая психология» («Mathematical Psychics», 1881) содержало идеи, опережавшие время и нелегко воспринималось современниками. Так, например, в нем использовались кривые безразличия и понятие «ядра» меновой экономики, которые вошли в широкий научный обиход намного позднее. М. Блауг называет теорию «ядра» меновой экономики прекраснейшим вкладом Ф.И. Эджуорта в экономическую теорию и описывает ее следующим образом: «Вообразите группу торговцев, имеющих некоторые начальные запасы товаров и настроенных на обмен при том, что пока отсутствует рынок или какое-то его подобие; эти торговцы могут действовать поодиночке или образовывать блоки или коалиции, чтобы улучшить свое исходное положение; разрешено все, но каждый торговец должен добровольно принять любой окончательный результат торговли. Затем Эджуорт показывает, что в предельном случае, когда количество торговцев увеличивается, «ядро» окончательного распределения товаров, достигнутого в результате единогласно согласованной системы сделок, оказывается идентичным тому множеству равновесных запасов товаров, которое генерирует ценовая система в условиях совершенной конкуренции». Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. М.: «Экономикус», 2008. С. 337–338.
Патинкин Дон. Деньги, процент и цены. М.: Экономика, 2004.
Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии, или Теория общественного богатства. М.: Изограф, 2000.
Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса. СПб.: Экономикус, 2008. С. 56, 57.
Arrow K. J., Debreu G. Existence of an equilibrium for a competitive economy // Econometrica, 1954, v. 22, №3.
McKenzie L.W. On the existence of general equilibrium for a competitive market. //Econometrica, 1959, 27, pp. 54–71.
В экономике обмена все потребители имеют локально ненасыщаемые, непрерывные, строго выпуклые предпочтения и положительные начальные запасы каждого блага.
Фридман А.А. Лекции по курсу микроэкономического уровня продвинутого уровня. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2008. С. 195.
Розанова Н.М. Микроэкономика. Руководство для будущих профессионалов. М.: Юрайт, 2012. С. 889.
Микроэкономика. Под общей редакцией В.М. Гальперина. Т.1. СПб.: «Экономическая школа», 1996. С. 51–52.
Микроэкономика. Под общей редакцией Гальперина. СПб.: «Экономическая школа», 1996. Т. 2. С. 306–307. Fisher I. The Nature of Capital and Income. New York, 1927. Р. 52.
Микроэкономика. Под общей редакцией В.М. Гальперина. СПб.: «Экономическая школа», 1996. Т. 2. С. 308.
Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: «Прогресс», 1978. М. 202.
Хайман Д.Н. Современная микроэкономика: анализ и применение. М.: Финансы и статистика, 1992. С. 203.
Розанова Н.М. Микроэкономика. Руководство для будущих профессионалов. М.: Юрайт, 2012. С. 787–788.
Рынок капитала состоит из кредитного рынка и рынка корпоративных ценных бумаг, причем кредитный рынок подразделяется на денежный рынок и рынок государственных облигаций.
Schultz T.W. Investment in human capital: the role of education and of research. – New York; London: The Free press; Macmillan, 1971, p. 57.
Weisbrod B.A. The valuation of human capital // Journal of political economy. – Chicago (Ill.): The University of Chicago press, 1961. – Vol. 69, №5, p. 426–428, 430–434.
Это тождество можно рассматривать как формализацию ветхозаветной максимы, согласно которой человек «как вышел … нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришел, и ничего не возьмет от труда своего, что мог бы он понести в руке своей…» (Библия: книги священного писания Ветхого и Нового Завета. М.: Российское библейское общество, 2002. – Ветхий Завет. Книга Екклесиаста, или Проповедника. Глава 5. – С. 621).
Беккер Г.С. Экономический анализ и человеческое поведение // Теория и история экономических и социальных институтов и систем (THESIS), 1993. Т. 1. Вып. 1. С. 28.
Микроэкономика. Под общ. ред. В.М. Гальперина. СПб.: Экономическая школа, 1996. Т. 2. с. 326.
Samuelson P.A. Dynamic process analysis. – В сб. . – Т. 1, с. 597–598; еще один способ получения множителя e r t приведен в работе: Фалин Г.И. Математические основы теории страхования жизни и пенсионных схем. М.: Изд-во мех.-мат. ф-та МГУ, 1996. – С. 8–11.
Замков О.О., Толстопятенко А.В., Черемных Ю.Н. Математические методы в экономике. 3-е изд. М.: Дело и сервис, 2001. С. 198.
Samuelson P.A. Collected papers. – Т.1. С. 161–188.
Samuelson P.A. Collected papers. – Т. 1, с. 161–188.
Если, то К будет фиксированной величиной, и чистые инвестиции будут равны нулю (разрыв между фактическим и желаемым запасом капитала не будет сокращаться).
Если, то этот разрыв будет преодолен в течение одного (t -го) периода и желаемый запас капитала будет достигнут. Другими словами, будет происходить мгновенная настройка.
Если, то фактический запас капитала будет отдаляться от оптимального.
Слово «вечный» используется, т.к. при постоянно-экспоненциальном износе объем производимых данным оборудованием услуг стремится к нулю, но никогда не достигает, таким образом, амортизируемое оборудование навсегда остается в составе основных фондов.
Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978. С. 218, 219, 222–224.
Богл Джон К. Битва за душу капитализма. М.: Издательство Института Гайдара, 2011. С. 143.
Там же. С. 10.
Там же. С. 31.
Найт Ф.Х. Теория вероятности и математическая статистика. М.: Дело, 2003.
пигу экономический теория благосостояние
Проблемам исследования благосостояния была посвящена работа А.Пигу "Экономическая теория благосостояния". Целью своего исследования Пигу поставил разработку практического инструментария для обеспечения благосостояния на основе посылок неоклассической теории: теории убывающей предельной полезности, субъективно-психологического подхода в оценке благ и принципа утилитаризма. Можно с полным правом сказать, что Пигу завершил создание неоклассической теории благосостояния.
Поскольку доход - центральная для Пигу проблема и поскольку доход определяет уровень благосостояния, свое исследование он начинает с характеристики благосостояния.
Во-первых, «... понятие благосостояние отражает элементы нашего сознания и, возможно, взаимосвязь этих элементов, во-вторых, благосостояние может быть описано понятием» (т. 1, с. 73). Единственным инструментом для измерений в общественно жизни Пигу объявляет деньги. В связи с этим и говорит об ограничении исследования той сферой, в которой можно производит измерения с помощью денег, т. е. процессом обмена товаров на рынке, ценообразованием. Следовательно, цена с самого начала отрывается от ее содержания - стоимости товара, а исследование лишь меновых скрывает тот факт, что различные товары, как качественно различные потребительные стоимости, делаются соизмеримыми благодаря стоимостям, а не ценам, тем самым Пигу снимает вопрос об источнике стоимости и обращается к факторам, определяющим цену товара.
Среди факторов, определяющих уровень цены, он выделяет две основные группы: издержки производства и предельную полезность.
Они увязываются друг с другом у неоклассиков посредством анализа “производство - спрос”. Цена была тем самым поставлена в прямую зависимость от функций спроса и предложения.
Предложение Пигу определял издержками производства, увязывая их с техническими условиями производства. Таким образом, оказались соединенными внешне различные теории - издержек производства и предельной полезности, - а также взгляды Рикардо и концепции субъективной школы.
Далее развивая понятие благосостояния, Пигу посвящает гл. 1, ч. 1, в своей книги описанию различий между общим и экономическим благосостоянием и зависимости общего благосостояния от экономического. Однако, под экономическим благосостоянием Пигу подразумевает не что иное, как общую полезность (богатство), используемую и Маршаллом. Формирование экономического благосостояния Пигу связывает с взаимодействием спроса и предложения.
Он пишет, что сумма денег, которую индивид готов заплатить за ту или иную вещь, непосредственно отражает не то удовлетворение, которое он получит от ее использования, а степень желательности для него этой вещи (том 1, с.88).
Просто Пигу заменяет термин “полезность” термином “желательность”.
Большое место в теории Пигу занимает концепция национального дивиденда.
Национальный дивиденд определяется как та доля материального дохода общества, которая может быть выражена в деньгах. Таким образом, экономическое благосостояние и национальный дивиденд выступают у Пигу как категории однопорядковые. Пигу пишет: “Таким образом, я буду относить к национальному дивиденду все то, что люди покупают на свои денежные доходы, а также услуги, предоставляемые человеку жилищем, которым он владеет и в котором проживает” (т.1, с. 101). Он отстаивает понимание национального дивиденда как потоков товаров и услуг, которые производятся в течение года. Также ставит вопрос об изменении величины национального дивиденда за различные периоды времени.
По мнению Пигу цена спроса - это цена которую потребитель готов заплатить за единицу товара. Действительно, уплаченная потребителем цена является предельной ценой спроса. Но эта цена, по существу, измеряет предельную полезность товара для покупателя. Поэтому ее движение зависит от степени удовлетворения потребности и интенсивности желания потребителя, или, иными словами, от того количества товара данного вида, которым он располагает.
Цены, с его точки зрения, выражают предельные полезности товаров лишь при условии, что покупательная сила денег и доход потребителей неизменны (неоклассики всегда подчеркивали, что для бедного предельная полезность денег больше, чем для богатого).
В качестве основного закона предельной полезности используется первый закон Госсена, согласно которому уменьшение полезности блага для индивида определяется тем, что общая полезность какой-либо вещи для него возрастает вместе с каждым увеличением запаса этой вещи, но не с той скоростью, с какой увеличивается запас. К условиям действия этого закона Пигу относил неизменность вкусов и желаний потребителя. Исходя из ограниченной платежеспособности покупателей, неоклассики считают, что повышение спроса связано с понижением цены, и наоборот. Поэтому максимальная цена за товар зависит от количества покупаемых товаров. При снижении цены растет требуемое количество товара, при ее повышении - спрос на товар понижается. На этой основе были построены кривые спроса, показывающие, какое количество товара можно продать при различных ценах. Инструмент анализа рынка, предложенный неоклассиками, сводится к определению ценовой эластичности спроса.
Анализ эластичности спроса означает, по мнению неоклассиков, анализ кривой спроса. Однако в действительности эластичность спроса определяется не только функциональной зависимостью между ценой и спросом, но и покупательной способностью различных слоев населения. Поэтому при любом подходе анализ частичного равновесия всегда носит достаточно ограниченный характер. Пигу попытался преодолеть эту ограниченность путем расширения круга круга исследуемых проблем, которые прежде исключались из рассмотрения. Речь идет прежде всего о влиянии на экономическое благосостояние частных и общественных выгод. В этом вполне определенно проявился буржуазный реформизм Пигу, его благие пожелания увеличить социальную справедливость.
Пигу специально рассматривает различные варианты распределения национального дивиденда между имущими и неимущими, стремясь обосновать тезис, что росту экономического и общего благосостояния способствует более равномерное распределение дохода. По мнению Пигу, любой доход подвержен действию убывающей предельной полезности. С ростом денежного дохода полезность дополнительных денежных единиц для владельца падает, а границы его спроса, определяемые величиной желаний, расширяются, причем он готов платить за благо во все большем соответствии интенсивностью желания а не с ограниченностью денег. Из этой ложной посылки делался либеральный вывод о том, будто перераспределение дохода в пользу бедных может увеличить общее благосостояние, т.к. удовлетворение бедных увеличится больше, чем уменьшится удовлетворение богатых.
Эта идея о применении концепции убывающей предельной полезности при анализе совокупного дохода была подвергнута буржуазными экономистами критике. Но Пигу отнюдь не односторонен в вопросе о перераспределении дохода и сопровождает его множеством оговорок. По его утверждению, автоматизм ценообразования может обеспечивать выигрыш неимущих и проигрыш состоятельных даже в том случае, когда величина покупательной способности тех и других остается неизменной. Это происходит при техническом усовершенствовании производства благ, потребляемых неимущими, и ухудшении производства благ, потребляемых богатыми.
По мнению Пигу, предельная полезность блага зависит не только от степени интенсивности желания, но и от количества наличных благ, то достаточно технических нововведений и увеличения этого количества, чтобы насытить спрос при понижении цены. В таком случае вопрос о собственности на средства производства, источники стоимости, условиях распределения вновь созданной стоимости между наемными рабочими и капиталистами якобы теряет смысл, а отношения эксплуатации подменяются идиллической картиной удовлетворения потребности всех людей по мере роста общественного благосостояния. Но в том- то и дело, что марксизм доказал неизбежность сохранения (и даже роста) эксплуатации наемного труда капиталом при господстве капиталистических отношений собственности независимо от того, уменьшается или растет масса потребительных стоимостей, и от того, как индивид или группа лиц оценивает полезность тех или иных благ. Сложные рассуждения Пигу об изменении в экономическом благосостоянии, его филигранная экономическая казуистика нисколько не делают неоклассическую теорию спроса более научной и тем более не только не опровергают марксизм, а напротив, свидетельствуют о несокрушимости его научных основ.
Пигу поднимает вопрос об источнике вознаграждения неимущих. Он верен вульгарной политической экономии в трактовке последнего тезиса. Главный доход неимущих - их заработная плата - изображается им как плата за труд. Он рассматривает труд не как затрату мускульной энергии, а как ощущение тягостности. Для компенсации неудовлетворенности работников при расширении объема прилагаемого труда (будто бы оно не возникает при прогрессивных методах работы) он предлагает определенное вмешательство, направленное прежде всего на то, чтобы не допустить ошибочного понимания рабочими своих интересов.
По мнению Пигу, функцией производства является получение продукта или дохода. Этот продукт (доход) выводится как результат действия в течение определенного времени факторов производства - капитала, земли, предпринимательства и труда. Каждому из этих факторов соответственно “вменяется” определенная часть продукта или дохода. Согласно принципу предельной производительности, общий прирост продукта представляется как сумма предельных продуктов, создаваемых последними единицами факторов производства. Понятие предельного продукта непосредственно вытекает из закона убывающей производительности факторов производства, согласно которому каждая добавочная единица труда, капитала и т. д. обладает меньшей производительностью, чем предыдущая.
Абстрактный характер этой теории отмечается многими экономистами, ибо нельзя определить, когда наступает этот предел. Закон убывающей производительности факторов производства полностью игнорирует технический прогресс, рост производительности общественного труда.
Фактически толкуя издержки производства как “реальные” издержки, они имели в виду психологические ощущения - жертвы, которые приносят рабочие в силу “тягостности”труда, и жертвы капиталистов в виде их “воздержания” от удовольствия потребить капитал в настоящем. Следовательно, предложение факторов производства увязывается с преодолением этих психологических “тягостей”. Далее идет рассмотрение издержек в их денежной форме, в которой эти издержки выступают на поверхности экономической действительности.
Издержки производства представляются как цены, которые предприниматель уплачивает за определенные порции труда и капитала.
Капитал Пигу трактует не как воплощение труда, а вульгарно, как результат “воздержания” владельца, когда “мера воздержания или степень риска или то и другое вместе повышаются”. Пигу утверждает, что закон убывающей доходности индивидуальных факторов производства коренным образом отличается от закона убывающей доходности ресурсов и справедлив не только при некоторых условиях, но всегда. Подобный “закон” убывающей производительности и доходности добавочных единиц факторов производства допускает возможность бесконечного варьирования факторов производства при неизменности технического базиса. Это предполагает возможность вложить в один участок земли неограниченный капитал или поставить у одной машины какое угодно число рабочих, что само по себе нелепо, ибо каждый уровень технической оснащенности производства предполагает строгую пропорцию применяемых факторов. Отвергнув наличие объективной основы цены товара - стоимости, неоклассики попали в мифический мир. Ведь если цена товара определяется издержками его производства, то необходимо в свою очередь выяснить, как измерить эти издержки. Ответа на такой вопрос неоклассики дать не в состоянии. Подразумевая под издержками затраты предпринимателя на покупку машин, оплату рабочей силы, аренду земли и т. п., они попросту предполагают, что все эти товары, необходимые для организации производства, уже имеются на рынке, а значит, уже обладают определенной ценой.
Пигу рассматривал различные случаи, когда цена предложения регулирует объем производства. Вообще неоклассики смешивали производство отдельных предприятий или отраслей с общественным производством. Такое смешение заметно в “Экономической теории благосостояния”. Пигу пытается решить вопрос о соотношении индивидуальных и общественных экономических интересов. По мнению Пигу, совокупный чистый продукт создается благодаря предельному приращению ресурсов в любой сфере (если принимать в расчет частные и общественные выгоды, а также общественные издержки). Здесь полностью используется идея внутренней и внешней экономии.
Пигу построил общую теорию благосостояния, согласно которой лишь выравнивание общественных и частных предельных чистых продуктов обеспечивает достижение максимума производства. Но несостоятельность этой задачи была предопределена использованием принципов вульгарной теории, согласно которой производительность дополнительных единиц ресурсов уменьшается.
Пигу утверждает, что выгода, обусловленная экономией, которая делает возможной возрастание доходности достается не производителю, а покупателю благодаря снижению цен. Трактовка труда как фактора производства с позиции уменьшающейся производительности добавочных единиц оставляет ему широкие возможности сочетания пустых либеральных пожеланий с защитой интересов предпринимателей в вопросах заработной платы. Из эмпирического материала о взаимоотношении предпринимателей и рабочих, можно сделать вывод о подлинной классовой позиции Пигу. Уменьшение дохода каждого рабочего при расширении предложения труда Пигу объявляет в конечном счете малозначимым фактором с точки зрения общего уровня благосостояния. Иначе говоря, за либеральными по форме рассуждениями Пигу скрывается их буржуазная суть, в соответствии с которой даже снижение заработной платы при росте предложения труда обеспечивает рост капиталистического богатства. Монополистическая конкуренция и государственное вмешательство в экономику Идеальным условием достижения максимума экономического благосостояния Пигу продолжал считать совпадение частного и общественного предельных чистых продуктов. По мнению Пигу, союзы капиталистов и монополия могут затормозить рост общественного чистого продукта, увеличить разрыв между предельным частным и предельным общественным чистым продуктом. Отрасли с понижающейся ценой предложения подвержены тенденции к монополизации, так как в них предельные издержки могут оказаться ниже средних. Возможность монополизации он связывал прежде всего с отраслями, которые в силу развившейся специализации производят фирменные товары высшего качества в расчете на маленькие рынки. Далее он допускает, что в связи с производством продукции, характеризующейся неэластичным спросом возникают особенные монополии.
Трактуя монополии с позиций рынка, он вводит такое понятие как “монополистическая конкуренция”, которая “возникает в тех условиях, когда один из двух и более продавцов обеспечивает товарами значительную часть рынка, на который они поставляют свою продукцию” (т. 1, с. 335). Для условий монополистической конкуренции, согласно Пигу, кривые спроса и предложения изображаются прямыми линиями. Характеристика монополии и монополистической конкуренции у Пигу ограничивается исключительно областью рынка, хотя он и делает несколько замечаний о перераспределении производственных инвестиций. В этом главный недостаток его методологического подхода к оценке такого важного для капитализма явления, как монополия. В отличие от простой конкуренции простая монополия связывается им с наличием только одного продавца определенного вида товара или услуг и существованием незначительной конкуренции (монополистической) со стороны тех, кто производит аналогичный товар или его заменители. Подобные оценки позволяют замаскировать подлинную природу капиталистической монополии и к тому же скрыть то обстоятельство, что господство монополий связано с взвинчиванием цен ради извлечения монопольно высокой прибыли. С момента возникновения монополий конкуренция не преобразуется в безобидную монополистическую конкуренцию, а приобретает новый характер, становится еще более ожесточенной и разрушительной. По мнению Ленина, перед нами уже не конкурентная борьба мелких и крупных, технически отсталых и технически передовых предприятий. Перед нами - удушение монополистами тех, кто не подчиняется монополии, ее гнету, ее произволу. Эта характеристика, глубоко вскрывающая монополистическую действительность, наглядно показывает истинную цену рассуждений Пигу о монополистической конкуренции.
Пигу затрагивает вопрос о влиянии в условиях монополистической конкуренции внедрения новой техники и технологии на цену предложения посредством экономии на издержках. Но он стремиться вывести отсюда снижение цены единицы продукции и увеличение экономического благосостояния. Такие выводы находятся в вопиющем противоречии с монополистической хозяйственной практикой. В условиях научно- технической революции новые изобретения позволяют в значительной степени снизить индивидуальную стоимость товара по сравнению с общественной, если они, хотя бы на время, монополизируются. В результате монополии, внедрившие те или иные достижения технического прогресса, снижают свои затраты, но продолжают выбрасывать на рынок товары по монопольно высокой цене. Монополия использует преимущества крупного производства только в корыстных целях, а отнюдь не ради роста экономического благосостояния. А подход Пигу к явлению монополии представляются им как явление рынка.
Пигу оценивает труд рабочих как рутинный, ибо имеет дело лишь с рабочими простого физического труда, который не может вызвать такого интереса, как труд “оригинальных” видов. Поэтому, для подхлестывания интенсификации труда рабочих он предлагает использовать потогонные, по существу, системы заработной платы, при которых она ставится в зависимость от количества произведенной продукции. Чтобы сгладить недовольство рабочих он пускается в рассуждения о создании “трудового партнерства” предпринимателей и рабочих для возбуждения в людях “чувства собственности и патриотизма по отношению к нанявшей их фирме” (т. 2, с. 76). Это так называемая система мер, направленных на то, чтобы убедить трудящихся, будто потребности предприятия (капиталиста) обусловлены интересами всего общества. То есть, Пигу занимался рассмотрением закономерностей формирования взаимоотношений в коллективе между рабочими и управляющими - представителями власти капитала. Конечно, фирмы, применяющие изощренные приемы по установлению “партнерства”, добились роста производительности труда, увеличения доли высококачественной продукции, сокращения неявок на работу. Но не случайно компании, занятые перестройкой по рекомендациям сторонников “обогащения труда”, резко сократили информацию о своих экспериментах, приравнивая утечку информации о новых формах организации труда к раскрытию производственных секретов. При этом Пигу очень подробно описывает сравнительные достоинства различных систем оплаты труда в зависимости от выработки; не может он обойти и такой злободневный вопрос, как продолжительность рабочего дня. Он уговаривает предпринимателей не стремиться к чрезмерному удлинению рабочего дня. Ратует Пигу и за установление для женщин и детей рабочего дня меньшей продолжительности, чем для мужчин, хотя принципиальных возражений против использования детского труда всячески избегает. Границы рабочего времени для различных по характеру труда групп работников определяются избирательно. Он соглашается с возможностью государственного определения границ рабочего дня, ибо предприниматели в условиях конкуренции идут на “изнашивание” рабочих, не заглядывая в будущее; он считает, что с социальной точки зрения вполне оправданно движение за сокращение рабочего дня до 8 - 9 часов.
Пигу предлагает сложный статистический аппарат для определения уровня “справедливой” заработной платы. Ценность этого аппарата сразу становится равной нулю из-за самого принципа, определяющего, “справедлива” заработная плата или нет.
Пигу объявляет “справедливой” ту заработную плату, которая равна предельному продукту труда. Иначе говоря, анализ заработной платы с самого начала ставится на сугубо вульгарные позиции. Единственный реальный момент в исследовании заработной платы здесь представляет указание на ее необходимую связь с уровнем производительности труда. Эксплуататорский источник заработной платы оказывается вне сферы внимания Пигу.
Лишь в конечном счете Пигу сталкивается с главным - с безработицей, тем хроническим явлением, которое в корне подрывает возможности рабочего немедленно получить большую заработную плату у другого предпринимателя.
Для Пигу причина безработицы сначала кроется в простом понижении спроса на продукт производителя. Предприниматель, спрос на продукт которого сокращается, может, как утверждает Пигу, сократить производство тремя различными методами:
- 1) дать рабочим работать полный рабочий день, уволив часть из них;
- 2) дать возможность всем рабочим работать полный рабочий день, на осуществлять их чередование таким образом, чтобы одновременно была занята только часть их них;
- 3) предоставить рабочим возможность работать неполный рабочий день, причем целый штат рабочих окажется занятым в течение всего рабочего дня.
Эти посылки основаны на том соображении, что предпринимателю всегда важно иметь под рукой в случае необходимости достаточное число квалифицированных рабочих. И все-таки, в чем же причина безработицы при капитализме? Из его теории заработной платы такой ответ проступает достаточно ясно. Если нарушается “справедливый” предел заработной платы, увязываемый с созданием предельного чистого продукта, создаваемого трудом (иначе говоря, если заработная плата повышается), то уменьшается вознаграждение других факторов производства, и для восстановления справедливости капиталист вынужден сократить предложение товаров (сократив так или иначе часть рабочих), чтобы вызвать впоследствии повышение спроса.
Пигу одним выстрелом убивает двух зайцев: полностью скрывает истинную причину безработицы при капитализме, выводя ее из слишком высокой заработной платы трудящихся, и преподносит безработицу не в виде хронического, а в виде временного явления, ибо повышающийся неизбежно спрос на товары, производство которых сокращено, вынудит, с его точки зрения, предпринимателя вновь привлечь дополнительные факторы (прежде всего труд) для удовлетворения возросшего спроса.
В вопросах заработной платы и безработицы классовая пристрастность Пигу, антирабочий характер его теории также отслеживается достаточно четко и ясно. Классовое чутье Пигу подсказало, откуда капитализму грозит главная опасность, кто основной противник буржуазии. Поэтому он посвятил большую часть “Экономической теории благосостояния” (см. ч. 3) попыткам замаскировать природу прибавочной стоимости.
